Несколько дней назад, 1 апреля, Мосгорсуд отменил им меру пресечения из-за формальных нарушений: они были арестованы в одном судебном заседании, а не индивидуально, как этого требует закон. В понедельник суд заново рассмотрел вопрос об их аресте.
Доказательство вины
Судебные процессы шли один за другим с утра и до самого вечера. Обвиняемых в зал заседания доставлял спецназ судебных приставов. Почти бегом, с застегнутыми в наручники за спиной руками они были конвоированы в железную клетку для подсудимых.
Все трое прятали от журналистов лица, закрываясь капюшонами и папками с документами.
Все ходатайства об арестах в суде поддерживал следователь Антон Мигунов. Его выступления в понедельник почти полностью повторяли те, которые он произнес несколько дней назад на заседании апелляционной коллегии Мосгорсуда.
Мигунов настаивал, что причастность обвиняемых к убийству «подтверждается признательными показаниями Дадаева, протоколами обысков и следственных действий, судебными экспертизами и материалами оперативно-разыскной деятельности». Но конкретизировать следователь не стал, сославшись только на стандартные основания: оказавшись на свободе, все трое могут скрыться, оказать давление на свидетелей или вступить в контакт с другими лицами.
Главный фигурант дела, в прошлом заместитель командира полка батальона «Север» Заур Дадаев сразу после задержания признался, что именно он был киллером, который убил Немцова. Позднее он заявил правозащитникам, что дал эти показания под пытками, так как опасался за свою жизнь. Сейчас он и его адвокат Иван Герасимов настаивают, что у Дадаева есть алиби на момент убийства.
Все адвокаты арестантов уверяли судью Валентину Левашову, что даже в первоначальных признательных показаниях Дадаев не упоминает Бахаева, Эскерханова и Шадида Губашева. Что же касается экспертиз, то сейчас следствие только назначило проведение нескольких десятков исследований, и о выводах говорить еще рано. Так, в частности, экспертам предстоит изучить компьютеры из дома и офиса Немцова на предмет поступления к нему угроз.
Залог и алиби
«Я не принимал участие в преступлении», — стоя перед судьей, утверждал Бахаев. Его адвокат Заурбек Садаханов настаивал, что у его доверителя есть алиби: с 27 февраля (когда был убит Немцов) до 1 марта он находился далеко от Москворецкого моста — на улице Ивана Франко. Это может подтвердить свидетель, а также биллинг телефонных соединений, настаивал адвокат.
«Я никогда не совершал ничего противоправного, 13 лет прослужил в полиции, получил минно-взрывное ранение и остался без одной почки», — выступал Эскерханов. Он настаивал, что никогда не интересовался политикой, а фамилию Немцова впервые услышал уже после задержания.
Четыре адвоката просили освободить Эскерханова под залог в 1 млн руб. или под поручительство его брата. Ранее защитники также говорили об алиби их доверителя: в момент убийства он был на работе в ночном клубе.
О своей невиновности заявлял в суде и Шадид Губашев. Во время слушаний он несколько раз повторил, что «не совершал никакого убийства». «Я был водителем «КамАЗа», частными доставками занимался», — рассказывал он.
Оппозиционный политик Борис Немцов был застрелен поздно вечером 27 февраля на Москворецком мосту, когда возвращался домой вместе со своей спутницей Анной Дурицкой из ресторана. Киллер сделал в него серию выстрелов, а затем скрылся предположительно на автомобиле ZAZ Chance серого цвета.
