Бравада, которую позволяет себе президент РФ В. Путин, не имеет под собой необходимых экономических ресурсов. Об этом пишет экономист, нобелевский лауреат Пол Кругман в своей статье для The New York Times.
Объем экономики России примерно такой же, как у Бразилии. И она весьма уязвима для финансового кризиса, «уязвима по причине, которая имеет прямое отношение к природе путинского режима», отмечает Кругман.
Он напоминает, что курс рубля постепенно снижался с августа, когда Путин признал присутствие российских войск в Украине. Однако в последние несколько недель снижение превратилось в обвал. Экстремальные меры, в том числе повышение ключевой ставки центробанка сразу на 6,5 п.п. и давление на частные компании помогло лишь стабилизировать рубль на уровне значительно ниже прежнего. Все указывает на то, что экономика России идет к тяжелой рецессии, считает Кругман.
Непосредственная причина трудностей на России — глобальное падение цен на нефть. Оно вызвано расширением сланцевых проектов и ослабления спроса на черное золото со стороны Китая и других стран. Однако прямого отношения к Путину все это не имеет. Просто путинская экономика не так уж много интересного может предложить другим странам, помимо нефти.
Санкции же, наложенные на Россию в связи с конфликтом в Украине, усилили негативный эффект.
Вместе с тем, проблемы России непропорциональны размеру шока. Да, нефть упала в цене, пишет Кругман, но рубль обвалился еще больше, и ущерб для российской экономики выходит далеко за рамки нефтяного сектора. Почему?
Экономист напоминает, что подобные валютные кризисы случались несколько раз: Аргентина 2002, Индонезия 1998, Мексика 1995, Чили 1982 и пр. «Тип кризиса, с которым Россия сталкивается сегодня — результат проблем, возникающих у экономики, уязвимой из-за обширных внешних заимствований — в частности, масштабных заимствований частного сектора, вылившихся в валютные долги», — убежден он.
Поэтому здесь падение экспорта может начать порочный круг. Когда курс национальной валюты существенно падает, балансы местных предприятий с капиталами в ней и долгами в долларах или евро схлопываются. Это наносит серьезный ущерб национальной экономике, подрывая доверие, что усиливает давление на национальную валюту.
И Россия вполне вписывается в этот сценарий — за исключением одного. «Как правило, обычно страна оказывается с большим внешним долгом из-за дефицита торгового баланса… Но на России нет торгового дефицита. Напротив, она постоянно получала большие торговые излишки, благодаря высоким ценам на нефть. Так почему же она заимствует столько денег, и где эти деньги?», — задается вопросом Кругман.
На него можно ответить, если пройтись в выходной вокруг Mayfair в Лондоне или по Манхэттену и наблюдая длинные ряды роскошных апартаментов — принадлежащих «китайским князькам, ближневосточным шейхам и российским олигархам». Кругман напоминает, что российская элита накапливала активы в основном за пределами РФ. Обратной стороной этого накопления был рост национального долга.
По его мнению, путинская Россия — это крайний вариант кланового капитализма, это клептократия, дающая лояльным лицам огромные суммы денег для сугубо личного использования. Все это выглядело устойчивым до тех пор, пока цены на нефть оставались высокими. «Но теперь пузырь лопнул, и та самая коррупция, которая была опорой режима Путина, оставила Россию в отчаянном положении», — отмечает экономист.
Закончиться все это могло бы программой МВФ, включающей экстренные займы и терпение кредиторов в обмен на реформы. Естественно, на России такого не произойдет, режим будет пытаться выбраться из кризиса самостоятельно, пытаясь, в том числе, предотвратить бегство капитала из страны. Кругман называет это запиранием двери амбара после ухода господина.
По его мнению, все это довольно унизительно для Путина. Однако именно его самоуверенное поведение помогло заложить основу для катастрофы. Режим более открытый и менее «мачистский» был бы менее коррумпирован, не залез бы так глубоко в долги, и лучше бы перенес падение цен на нефть. Позерство, оказывается, не так и здорово для экономики, заключает Кругман.
