Во время секретного визита в Финляндию 4.06.1942 финнский звуко-инженер Тор Дамен тайно сделал 11 минутную запись секретных переговоров между Гитлером и фельдмаршалом Маннергеймом. Пленка пролежала несколько десятков лет в архивах финской радиовещательной компании.После того,как содержание записи обнародовали в 2004 году,международные СМИ лишь вскользь коснулись этой темы ,хотя эта пленка-единственная запись частного разговора Гитлера. Российские СМИ,насколько мне известно,полностью проигнорировали эту ценнейшую для историков находку.
Речь Гитлера настолько сбивчива и сумбурна,что может показаться,что перевод сделан электронным переводчиком.Возможно,нужно было сделать более понятный ,литературный перевод,но мне кажется,что с историческими речами так не поступают,приводя их в оригинале.
Гитлер: … очень серьезная опасность, пожалуй, самая серьезная — это все, насколько мы можем судить только сейчас. Мы сами не понимали — насколько сильно это государство [СССР] были вооружены.
Маннергейм: Нет, мы не думали об этом.
Гитлер: Нет, я тоже нет.
Маннергейм: Во время Зимней войны — Зимняя война Во время событий мы не думали об этом. Конечно …
Гитлер (перебивает): Да.
Маннергейм: Но так, как они — на самом деле — и теперь нет никаких сомнений в них у всех были — Что у них в наличии!
Гитлер: Безусловно, это — Они были самые огромные вооружения, что, ну, люди могли бы себе представить. Ну — если бы кто-то сказал мне, что страны — с … ( Гитлерa прервал звук открытия и закрытия дверей) Если кто-то сказал мне, чтобы начать с 35,000 танков, тогда я бы сказал: «Ты с ума сошел!»
Маннергейм: Тридцать пять?
Гитлер: тридцать пять тысяч танков.
Другой голос в фоновом режиме: тридцать пять тысяч! Да!
Гитлер: мы уничтожили — прямо сейчас — более 34,000 танков. Если бы кто-нибудь сказал мне это, я бы сказал: «Ты!» Если вы, один из моих генералов любой страны, заявил, что я у вас 35,000 танков сказал: «. Вы, батюшка, вы видите все в два или в десять раз, Вы сумасшедший, вы видите призраков». Это, я бы не счeл возможным. Ранее я говорил вам, мы нашли заводы, один из них в Kраматорском, например, Там были два года назад только несколько сотен [танки]. Мы ничего не знали. Сегодня есть танковый завод, где — в течение первой смены не более чем 30000, и «круглосуточно чуть более 60.000, рабочие трудились — один танковый завод! Гигантские фабрики! Массы рабочих, которые, конечно, жили, как животные и …
Другой голос (перебивает): В Донецкой области?
Гитлер: В области Донца. (Фоновый шум от стук чашек и тарелок ).
Маннергейм: Ну, если вы помните, они почти 20 лет, почти 25 лет — свободы, чтобы вооружить себя …
Гитлер: (Прерывание тихо) Это было невероятно.
Маннергейм: И все — все потрачено на вооружение.
Гитлер: Только на вооружение.
Маннергейм: Только на вооружение!
Гитлер: (Вздыхает.) Только — что , это — как я сказал вашему президенту [Рюти] раньше — я бы не думал об этом. Если у меня была идея — то я бы еще более извинился за себя, но я бы принял решение [о вторжении] так или иначе, Потому что — Там было никакой другой возможности. Это было — определенно, уже зимой ’39 / ’40, война, которая должна была начаться. Был только этот кошмар, — но есть еще хуже! Потому что война на два фронта — была бы невозможна — это было бы сломана нас. Сегодня мы видим, более очевидно — чем мы видели в то время — нарушил он будет с нами. И вся моя — я изначально хотел — уже осенью ’39 Я хотел провести кампанию на Западе — но плохая погода, она постоянно препятствовала нам.
Вся наша вооружение — Вы знаете, что — это вооружение для хорошей погоды. Это очень способное, очень хорошее, но к сожалению ,это вооружение для хорошей погоды. Мы увидели это во время войны. Наше оружие естественно были сделано для Запада, и мы все думали, и это было правдой «до того времени, ну, это было наблюдение с давних времен: вы не можете воевать в зимнее время. И мы тоже , немецкие танки, они не были протестированы, например, на подготовку к зимней войны . Вместо этого мы провели испытания, чтобы доказать ,это было невозможно вести войну зимой. Это другая отправная точка, [чем советская]. Осенью 1939 года мы постоянно сталкивались с вопросом. Я отчаянно хотел атаковать, и я твердо верил, что мы могли бы сокрушить Францию за шесть недель .
Тем не менее, мы столкнулись с вопросом, можно ли двигаться вообще — дождь шел непрерывно. И я знаю французский области очень хорошо, я сам тоже не мог игнорировать мнение, многие из моих генералов, что мы — Наверное, — не было бы прорывом, что наш танк рукой не было бы, эффективной, что наша авиация не может быть с наших аэродромов эффективной из-за дождя.
Я знаю, северную Франции сам. Вы знаете, я служил там в Великую войну, в течение четырех лет. И — так ,случилась задержка. Если бы я бы мог устранить Францию в ’39м , то ход мировой истории был бы изменен. Но мне пришлось ждать «до 1940 года, к сожалению,это было невозможно, прежде мая. Только 10-го мая был первый хороший день — и 10-го мая я сразу атаковал. Я отдал приказ напасть на 10-е на 8-е. И — то мы должны были проделать огромное перемещение наший дивизий с запада на восток.
Первое задача — тогда у нас была задача в Норвегии — в то же время мы столкнулись — Я могу откровенно сказать, что сегодня — серьезная беда, а именно — слабость, Италия. Из-за — Во-первых, ситуация в Северной Африке, затем, во-вторых, в связи с ситуацией в Албании и Греции — очень большая беда. Мы должны были помочь. Это означает для нас, одной маленькую запинку, сначала — расщепление наших военно-воздушных сил, разделение наших танковых сил, и в то же время мы готовились, танковый кулак на востоке. Мы должны были передать — одним ударом, две дивизии, две дивизии и потом добавили 3ю — и мы были вынуждены заменять непрерывно, очень тяжелая, были потери. Это было — кровавое столкновения в пустыне.
Это все естественно было неизбежно, как видите. У меня был разговор с Молотовым . В то время, и это было абсолютно понятно, что Молотов прибыл с решением начать войну, а я отклонил решение начать войну, и я отклонил его с решением ,что невозможно , предотвратить его. Существовал — это был единственный — потому что требования его были ясно направлены но то , что бы править Европой в конце концов. (. Практически шепотом здесь) Тогда я ему — не публично … (неясно).
Уже осенью 1940 года мы постоянно сталкивались с вопросом: должны ли мы рассмотреть разрыв отношений (с СССР]? В то время я посоветовал финскому правительству, — переговоры, и, чтобы выиграть время и, выступать в медлительно в этом вопросе — потому что я всегда боялась — что Россия нападет на Румынию внезапно в конце осени — и займет нефтяные поля, а мы бы не были готовы в конце осени 1940 года. Если бы Россия действительно захватила румынские нефтяные поля, то Германия была бы потеряна. На это потребовалось бы — всего 60 русских дивизий.
В Румынии у нас, разумеется, — в то время — не было никаких значительных сил. Правительство Румынии обратилось к нам совсем недавно — и то что мы там сделали, был смешно. Они только были должны занять нефтяные поля. Конечно, с нашим вооружением мы могли начать войну в сентябре или октябре. Об этом не могло быть и речи. Естественно, переброска на восток была не в такой стадии. Конечно, первые подразделения пришлось бы расконцентрировать на западе. Первое ,мы должны были позаботиться о вооружениях , Поскольку у нас было слишком — да, так же потери в нашей кампании на Западе. Конечно бы невозможно атаковать — до весны 1941. И если русские в то время — осенью 1940 г. — заняли Румынию — взяли нефтяные скважины, тогда мы были бы беспомощными в 1941 году.
Другой голос : без нефти …
Гитлер (перебивает): У нас было огромное немецкое производства: Тем не менее, требования военно-воздушных сил, наши танковые дивизии — Они действительно огромные. Это уровень потребления, что превосходит всяческое воображение. И без добавления четырех до пяти миллионов тонн румынской нефти, мы не смогли бы воевать — и пришлось бы пусть ,это будет — и это было моим самым большим беспокойством. Поэтому я стремился, продлить время переговоров «, пока бы мы не стали достаточно сильны, чтобы, противостоять вымогательским требованиям[от Москвы] Потому что — это были просто непрекрытые вымогательские требования. Они были вымогательскими. Русские знали, что мы связаны на западе. Они действительно могли вымогать у нас все,что угодно, Только тогда, когда Молотов посетил нас- то — я сказал откровенно,что требования, их многочисленные требования, не приемлемы для нас. С этим , переговорам настал резкий конец в то же утро.
Были четыре темы. Это одна тема касалась Финляндии , свобода, чтобы защитить себя от финской угрозы, сказал оня. [Я сказал] Вы не хотите сказать мне,что Финляндии угрожает вам!? Но он сказал: «В Финляндии это — Те, кто принимают меры против, друзей Советского Союза. Они [действуют] против [нашего] общества, против нас — они будут постоянно преследовать, нас великую державу. Мы не можем позволить себе угрозу со стороны ничтожной страну.
Я сказал: «Ваше, существование под угрозой со стороны Финляндии !Вы не хотите сказать мне …!»
Маннергейм (перебивает): смешно!
Гитлер: «… что ваше существование находится под угрозой со стороны Финляндии» Ну [она] была морально — угрозой в адрес великой державы, и делат то, что Финляндия, которая была моральной угрозой — угроза их нравственного существования. Тогда я сказал ему, что мы не принимаем дальнейшую войну в Балтийском регионе в качестве пассивных зрителей. В ответ он спросил, как мы рассматриваем нашу позицию в Румыния. Вы знаете, мы дали им гарантию. [Он хотел знать] Была ли эта гарантия направлена против России тоже? И тогда я сказал ему: «. Я не думаю, что она направлена против вас, потому что я не думаю, что вы имеете намерение атаковать Румынию Вы всегда заявляли, что Бессарабия является вашей, но что вы — никогда не заявляли, что Вы хотите напасть на Румынию! »
«Да», он спросил меня, но я хотел бы знать точнее, если это гарантия … (дверь открывается, запись обрывается.)
